Гитарных дел мастер: «Тарас – первый мастер мира, а я – его ученик»

Лет 100 назад считалось, что прилично образованный человек должен владеть французским и уметь играть на фортепиано. В наше время это классическое сочетание было вытеснено английским языком и шестиструнной гитарой. И если английский мы учим в силу необходимости, поскольку этот язык исторически реализовал себя в качестве международного стандарта общения, то гитара… Она висит на тебе, ты ощущаешь ее всем своим естеством. Ты прижимаешь ее к себе, ты кладешь на нее обе руки. Ты сливаешься с нею. Разве может еще что-то быть ближе к тебе, к твоему телу? Разве есть что-то еще, что ты с такой страстью прижимаешь к себе?

Так уж получилось, что сегодня гитара – это самый культовый инструмент: Ей посвящают стихи и ставят памятники, о ней снимают фильмы и пишут научные труды. Около сотни изданий по всему миру ежемесячно выходят в свет исключительно для гитаристов. Среди магазинов есть целые «гитарные дворцы», где представлено более 1000 видов гитар. Но довольно часто сами клиенты знают о продукции гораздо больше, чем люди, которые в них работают.

Настоящие профессионалы затаились в маленьких магазинчиках или в своих мастерских. Да, и не только в Испании или Америке, но и в России есть свои гитарные мастера. Побить цены больших концернов они не в состоянии, и, чтобы как-то конкурировать, они строят свою репутацию на отличном качестве продукции. Новосибирец Владимир Брусенцов – один из лучших мастеров России.

В силу многих причин российские мастера на Западе не очень котируются. Одну из них я вижу в том, что на Западе были целые «гитарные» династии, а у нас – нет. Если, например, в Испании кто-то начинал делать гитары, то потом их делал его сын, внук и т.д. И все наработки передаются из поколения в поколение. Получается, что за многие десятилетия накапливается колоссальный опыт. А у нас даже среди скрипичных мастеров, которые более развиты в этом плане, нет преемственности. Вряд ли в России найдется долгожитель, который бы делал скрипки более 30 лет. А Страдивари, например, появился у Амати в восьмилетнем возрасте. Неизвестно, откуда он взялся. Прожил 90 лет, а 80 из них делал скрипки. В России надо самому развиваться, начинать все с «нуля». Еще существует проблема с деревом. У нас практически нет пород, приходится закупать сырье на Западе.

Вы говорите, что в России нет преемственности, а вы собираетесь что-то подобное создавать, обучать этому «ремеслу» своих детей?

Я был бы рад, если бы мои сыновья увлеклись этим делом, но, судя по их настроению, они не очень-то к этому тянутся. Я знаю многих российских мастеров, их детей, и еще ни у одного не наблюдал преемственности. А жаль…

А существуют в России школы гитарных мастеров?

Я не помню, чтобы в России была такая школа, как на Западе. Раньше мы сильно хотели о себе заявить, но со временем эти юношеские амбиции немного поутихли. Я неоднократно говорил Титовичу Тарасу, с которым мы сейчас работаем, что надо в нашей стране создавать школу, чтобы сюда ехали с Запада учиться. Половину задуманного просто невозможно было осуществить, но планы были… Без таких школ каждому мастеру приходится подходить к своей основной мысли самому. Мне кажется, что в этом есть свой плюс – голова начинает лучше работать. Чтобы успеть реализоваться, необходимо лет 20 активной осознанной работы. Берешь чужой инструмент и начинаешь думать, что за соображения и идеи были у этого мастера. По почерку исполнения можно определять, чьих рук это дело.

Ваш инструмент можно узнать среди других?

Своего клейма у меня нет, только на внутренней стороне деки пишу свое имя. Клеймо – не показатель, показателем является гитара. К сожалению, нет такой комиссии, которая полностью понимала бы звук и решала, кому можно ставить клеймо, а кому – нет.

Вы можете назвать себя одним из лучших мастеров мира?

В Москве есть такой гитарист Мирянский, который создал конкурс гитарных мастеров. Так он сказал, что Титович Тарас – единственный мастер в России, который может достойно представлять нашу страну на Западе. Он – первый мастер мира, а я – его ученик.

Откуда у вас пошло такое увлечение?

Все началось от поиска звука. В студенчестве (я учился на геофаке ТГУ) я ходил в КСП. В те годы практически невозможно было купить гитару, я даже специально ездил в Москву, в магазин «Лейпциг», чтобы купить «Резонату». Но мне не повезло – я купил «Кремону». Но все равно мне казалось, что звук у нее божественный. Хотя какой там может быть звук? И когда я купил первый мастеровой инструмент (у красноярского мастера Бендюкова), то подумал: «Вот это инструмент!». И чем дальше, тем больше возрастают потребности, т.е. это вечный поиск.

Пока.
Анюта